Фундаментальный реализм, марийское искусство и язык нации

Дело не столько в том, что народ думает о себе и даже не в том, как о данном народе думает другая нация, а в том, сколько и в течение какого времени данный народ способен создавать титанов мысли для своего всестороннего развития и для развития всех других народов.
Александр Зенкин

В одной из своих предыдущих статей я вскользь, говоря об этнографизме марийской литературы, обмолвился о фундаментальном реализме в искусстве. Тогда я не стал подробнее разбирать данную тему, но обещал к ней вернуться. И вот, как показывает внутренняя логика развития тем цикла моих статей, время этому пришло. Так что это такое и почему я сейчас снова возвращаюсь к данному вопросу. Наверное, для того чтобы более ясно и наглядней понять, что я имею в виду под фундаментальным реализмом (термин этот мой) в искусстве, достаточно будет перечислить, хотя бы в общем, какие произведения, допустим, мировой литературы я причисляю к данному уровню писательского совершенства. Это, конечно, прежде всего все древнейшие эпосы всех народов мира: «Махабхарата» и «Рамаяна», «Сказание о Гильгамеше», «Калевала» и «Калевипоэг», «Нюргун Боотур Стремительный» и «Давид Сасунский» и т.д.— то есть все-все эпосы. Далее, вне сомнения, в списке «Илиада» и «Одиссея» Гомера, «Диалоги» Платона, «Шах-Намэ» Фирдоуси, Искандер-Намэ» Низами, «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Дон Кихот» Мигеля Сервантеса, «Потерянный рай» Джона Мильтона, «Мертвые души» Николая Гоголя, «Война и мир» Льва Толстого, «Братья Карамазовы» Федора Достоевского, «Будденброки» Томаса Манна, «Тихий Дон» Михаила Шолохова и т.д. Их не так уж и много и в принципе их можно перечислить даже все, почти все. Но уже данного списка, наверное, будет достаточно, чтобы понять методологию его подбора.

Так что отличает эти произведения? Их отличает глубина онтологического отображения действительности, громадная сила ощущения и передачи безграничности Мироздания и бессмертности человеческого духа, и именно этим они особенно реалистичны, при этом фантазии с богами в ряде из них нисколько не уменьшают их степень реализма. Каждый из перечисленных авторов или групп неизвестных авторов решал по-своему поставленные перед собой глобальные творческие задачи, но при этом в основе достигнутого, конечно, лежит именно сама подготовленность творцов, их саморазвитость, их вдохновенная озаренность. Сейчас я мог бы очень-очень кратко разобрать особенности каждого из перечисленных произведений, а также то, благодаря чему и каким литературным приемам была достигнута высокая онтологичность видения Мира в том или ином творении. Например, торжественные гекзаметры Гомера и его языческий мир как взаимостолкновение реальных сил людей и столь же реальных богов. Мир как взаимосвязь и взаимоборьба титанов! У Толстого массы столкнувшихся народов и безграничное одиночество каждого перед небом-бесконечностью. В «Братьях Карамазовых» предельный символизм нарождающегося социального возмущения как непонимание отцов и сынов, как неблагообразие, несовершенство отцов, их законов и т.д. При этом целью осмысления авторов было только одно — человек, идеал человека и его осознание свободы.

Данная цель является основной во всяком высоком искусстве. Осознает это или нет тот или иной художник, но в своем творчестве он всегда исходит именно из данной координатной предпосылки, другое дело, насколько он способен ее решить и из нее обобщить. Здесь надо ясно понимать, что созидание любого из подобных произведений происходило не единоличным актом. А вся культура того или иного народа веками готовилась к нему и к столь глубинному ощущению-обобщению. То есть такие полотна должны созреть и созреваются по строгим законам и веками. Процесс этого созревания есть одновременно и закон явления-прихода истинных Гениев в данный Мир.

Марийская литература, имея письменность, которой чуть более двухсот лет, конечно, еще слишком юна для подобного рода могучих явлений. Но сказанное вовсе не означает, что не должно быть попыток по их претворению. При этом та или иная попытка имеет лишь тогда истинную ценность, когда ей предшествует ускоренная целенаправленная подготовка. Как и в чем? Каким образом? Каким образом можно учиться и готовиться к воссозданию полотна, столь же могучего, как, допустим, «Война и мир», но при этом совершенно нового? Есть только один путь для этого для всех национальных литератур, имеющих сравнительно короткую историю письменного творчества. Это переводческая деятельность. Для того чтобы обобщить судьбу марийского народа так же могуче, как это сделали, например, М. Шолохов или Л. Толстой с русским народом, надо много читать того же М. Шолохова и Л. Толстого на добротном марийском языке.

То есть я считаю переводческую деятельность одной из важнейших на сегодняшний день для марийской культуры. Масштабная переводческая деятельность вообще никогда не была государственной программой для бывших национальных автономий, и это очень плохо; более-менее системно столь важное дело было поставлено в социалистических республиках бывшего Союза. Отсюда получается, данное направление надо срочно форсировать. Ибо если мы хотим быть народом и здравствовать, если тем более мы желаем быть могучим народом, деяния которого ощутимы миром, мы должны научиться обобщать свое мировоззрение так же сильно и так же самобытно, как это смогли все основные мировые гении слова. И именно слово тут имеет самое большое и даже решающее значение, потому что прежде всего им определяется мировоззрение людей и смысл их жизни. А значит, экстраполяция их и нашего будущего! То есть владение мировым словом делает любую из наций всемирно значимой! Любой народ стоит ровно столько, сколько стоит его слово! Наличие идеи, которую до этого не высказал ни один из титанов культуры другой нации, озвученное именно на языке данного народа и этим языком рожденного, делают нацию, по сути, Светочем истины, подлинным участником и соучастником в деле преображения и даже спасения мира. В спасении как подлинном развитии! Все мы учимся на слове и словом.

Для финно-угров мира сегодня это становится первостепенной задачей, причем разрешимость ее для нас — максимально возможная, в силу особенностей нашего исторического развития и заложенного отсюда в нас мировоззрения, о которых я уже не раз говорил. Финно-угор воспринимает мир глобально, а это уже наличие основы для эпохального слова, особенно в наше время, когда проблемы экологии, потребительского, а не глубоко духовного, трепетного отношения к природе настолько обострились, что, по сути, даже они могут стать тем началом, тем основанием, на понимании которого согласятся и сблизятся, объединятся единодушно все народы мира. А как же еще? На чем еще могут согласиться все люди, как не на том, что пора спасать Землю от собственных нечистот и такого разрушительного способа существования! Пора спасать Землю путем придачи ей Подлинной Одухотворенности (это и будет движением к Нравственности всех! Дорогой к Глобализации нравственности!)! Пора спасать Землю путем воспитания в каждом способности мыслить относительно Вселенной, и никак не меньше! Пора учиться так заботиться подлинно о Земле, как о своей любимой Матери! И даже еще сильнее! Ибо матери наши бывают разные, а Земля — воистину Самая Щедрая и Любящая Мать!

Для чего все это сейчас сказано? Если мы ретроспективно как бы обведем взором все развитие марийского искусства, то можно без труда сделать несколько очень важных умозаключений. Если в марийском литературном слове пока практически не создано глобальных обобщений, то в изобразительном искусстве, прежде всего в живописи, творчество целого ряда художников или вплотную подошло к этому, или уже даже целенаправленно развивает онтологическое осмысление мира. Это прежде всего творения Ивана Ямбердова. Глубинное осознание мира присуще также Зосиму Лаврентьеву и Измаилу Ефимову. Творчество Зосима Лаврентьева только при поверхностном ознакомлении кажется легким и нарядным, на самом деле такие работы, как «Яблочный Спас. Совершеннолетие», иллюстрации к марийским сказкам и т.д., обнажают мгновенно его глубинное исконно марийское, даже более того, финно-угорское философское мироощущение. У Ивана Ямбердова это выражается уже фронтально, целеустремленно, космически-открыто. Измаил Ефимов со своим полотном «Смерть большого дерева», циклом поразительной графики на языческие мотивы в буквальном смысле взорвал все возможности в наглядном преставлении ирреальной действительности.

Столь заметные достижения, конечно, имеют четкое под собой обоснование и основание. Все названные художники (и не только они; есть, допустим, достаточно ценные достижения и у более молодых авторов так называемого этнофутуризма Юрия Таныгина, Сергея Евдокимова, Александра Иванова, к сожалению, ушедшего от нас слишком рано, и др.), прекрасно зная жизнь марийского народа и его древнюю культуру, сумели развить изобразительное мышление своего этноса, высказанное человечеству прежде всего посредством языка вышивки, при этом цветовая и графическая образность ее, смыслы, глубинная семиотика максимально ими развиты в пределах необходимых и возможных толкований. То есть эти художники говорят с нами сегодня очень древним языком символов марийского народа и их смыслов. Эти художники интерпретируют истину марийского мировоззрения, понимание народом сути Мира, смерти и бессмертия. С этой точки зрения они как бы особенно взывают к бессмертию.

Осматривая картины и графику наших художников, каждый мариец, финно-угор глубинно чувствуют это. К сожалению, современное научное искусствоведение не всегда способно выпукло донести сказанное до зрителя, и это очень плохо, поскольку даже отсюда можно экстраполировать то, как должны развиваться и марийская литература, художественное слово. Как обеспечить им даже всю ту же патину вечности?

Это очень сложный вопрос. Если мы возьмем творчество, допустим, Александра Юзыкайна, его романы «Эльян», «Медвежья берлога», то надо прямо сказать, что, несмотря на глубину знания марийской жизни, Александру Михайловичу не удалось в полной мере передать именно древность марийского народа, его уникальную мировоззренческую сущность как Явление Мира и для мира. Сказанное объясняется и установками советского литературоведения, и наверное, особенностями литературного метода самого автора. Не удалось это и Зинаиде Катковой, и Вениамину Иванову, не говоря уж о наших классиках Якове Майорове-Шкетане и Сергее Чавайне. Эти только начинали и во многом находились под огромнейшим влиянием Максима Горького. Поразительно, ничего подобного не чувствуется и в «Салике» Сергея Николаева, хотя данная пьеса, вне сомнения, подлинный шедевр, великая песнь о марийском народе. При этом, может, парадоксально для кого-то сейчас и прозвучит, но к чувству онтологизма в литературе гораздо ближе подошли некоторые марийские поэты, явно опережая прозаиков. Этому, видимо, тоже есть историческое объяснение, поскольку наш народ, впрочем как и многие другие древние народы, все свои истории, сказки, предания, легенды обычно пел, отсюда их структура всегда носит ритмизованный характер. И все марийские поэты воспитывались на этом… И особенно чувство онтологизма глубинно ощущается в стихах и поэмах Валентина Колумба. Его творчество, свободное, нежное, глубинное, порою словно бы источает древнюю эпичность через интонацию, через пронзительную противоречивость, какую-то внутреннюю трагичность чувств.

Сложно дело обстоит и с марийской скульптурой, хотя и в республике есть и трудятся замечательные скульпторы. Хочется сразу назвать, например, Сергея Яндубаева. Но как объяснить при этом то, что ни столица республики, ни ее основные города так и не имеют национальную монументальную окрашенность? Складывается впечатление, что скульптура — самое рецензируемое в силу политизированности направление искусства…

Цензура была очень сильно развита, как известно, в советское время, сейчас же в связи с отсутствием официальной доктрины развития она приобрела вообще немыслимо волюнтаристский характер. Теперь искусство нередко подвергается цензуре чисто из фантазий того или иного управителя, возымевшего вдруг желание с помощью художников войти в историю, но при этом не затруднившего себя хотя бы чуть-чуть изучением теории искусств. Отсюда и немыслимые по размеру Петры-Колумбы, превышающие в высоту аж Родину-Мать на Мамаевом кургане! Отсюда и ежегодные живописные выставки весьма сомнительного уровня. Отсюда и кинопостановки, от которых уже тошнит. Отсюда и улицы в столице Республики Марий Эл в виде декораций на некие псевдовенецианские, псевдоиталийские и прочие темы! Как с этим жить древнему марийскому народу?.. Ведь всем прекрасно понятно, что бывает с человеком, которого вдруг вопреки его воле поселили среди каких-то чужеродных, да еще и чуть ли не лубочных строений! Как ему сохранить себя? Как остаться собой?.. Как удержаться за истинную реальность? Как развиваться подлинно?

К сожалению, сотворившие такое часто, видимо, не очень ясно осознают, что вообще они делают. Искусство им, возможно, кажется некоей игрой, не имеющей никаких законов, а значит, и ответственности за их влияние и воздействие! Это своего рода развлечение! Раз — и написал стишок, чтобы прочесть всем этим жалким писакам-журналистам! Что у них было? Рабочий поселок? А теперь что?!. Но все это не просто ошибочное мнение, это, по сути, почти преступное суждение. Нельзя сужать столицу целого народа — как отдельного уникального субъекта не то что России, но и Мира! — до какого-то там поселка, нельзя из столицы национальной республики делать подобие театральных подмостков! Нельзя волюнтаристски пытаться преобразить и переделать путь истории как путь именно твоего видения развития! Мало того! Все творения искусства в Республике Марий Эл и для Республики Марий Эл и ее народа, народов должны быть непременно национально окрашены. Этот закон касается и всех других республик России. При этом степень окрашенности, конечно, может быть различной, но она должна быть всегда в основе и основой! Для этого всякий деятель культуры должен учиться хорошо в подобных сложнейших вопросах разбираться. Для этого надо не только изучать древнее марийское и финно-угорское искусство, а из именно изучения пытаться развивать его по его законам. Здесь выдающиеся достижения в зодчестве всех других народов мира, в литературе, в живописи, в музыке и т.д. всегда должны быть той координатной сеткой, относительно которой следует все измерять, что-то творчески вбирая и перерабатывая… Современное искусство — я имею в виду подлинное — ушло очень-очень далеко в своих открытиях сегодня, и его осознание и знание становятся делом не только все более не простым, но и требующим истинного профессионализма.

Здесь надо и ясно осознавать, что подлинное развитие все того же национального языка мало возможно, по крайне мере менее эффективно среди чужеродных декораций! А для всякого языка слишком всегда мало, что его будут только спасать и реанимировать — его следует прежде всего развивать. Развивать очень многогранно и богато, что осуществляется только через высококачественную литературу, в том числе и переводческую. Не развивать язык — уже значит его терять. И здесь не столь важно, сколько людей на нем говорят, важно что они говорят, очень важно также и то, чтобы язык позволял изъясняться между собой на уровне сегодняшнего времени. Сейчас уже могучий русский язык стонет и страдает под всезахватническим действием иностранных слов, которые полчищами вверглись в оборот российских народов, так что уж там говорить о национальных языках!

Так какие выводы из всего вышесказанного можно извлечь? Только один (причем уже не теоретический, а сугубо практический)! Пора запускать по-настоящему действенную и практическую Государственную Программу развития марийского языка, которую следует начинать именно с программы по целенаправленной переводческой деятельности всей основной великой классики мира. Пора начинать в связи с этим подготовку программы по преобразованию национальной средней школы (и это касается всех республик Российской Федерации!). Пора в корне пересмотреть саму систему подготовки учителей и педагогов, их жизнеобеспеченность и реальную степень возможности нести ответственность. Задача каждого педагога — научить своих подопечных творчески мыслить, прививая каждому ученику истинное трудолюбие как именно внутреннюю потребность — это свойство является для человека наиболее важным, ибо оно главное основание его возможности саморазвития! — пора готовить учителей так, чтобы самыми важнейшими своими задачами они видели — стремление выяснить талант ребенка и его предрасположенность к той или иной деятельности, стремление инициировать в каждом своем ученике его внутреннюю тягу к самообразованию и желанию учиться как потребности. Цель образования заключается только в одном: каждый гражданин уже с юности должен внутренне принять и усвоить, что у каждого из нас должна быть культурно-историческая норма выполнения своих обязанностей для всеобщей пользы, что и есть прямой путь к подлинной свободе как бесконечному саморазвитию.

Еще раз хочется всем сказать и напомнить, что самое главное, что должно осуществлять государство в своих социальных действиях, это организация и развитие высококачественного среднего и высшего образования, только это и способно автоматически гарантировать востребованность обществом каждого его члена! Каждый народ должен прежде всего стремиться, чтобы образование детей у него было самым-самым лучшим и гармоничным! Самым всесторонне-глубинным, самым мыслеспособствующим и творческим! Каждый ребенок должен быть венцом культуры! Каждое всё новое и новое поколение! Только это абсолютно обеспечивает бессмертие всякой нации.

Александр ЗЕНКИН

Репродукция картины Измаила Ефимова «Следы веков»