Коренными москвичами были финно-угры?

Археологи утверждают, что Москве не 864 года, а, как минимум, в три раза больше. И первыми жителями этого небольшого тогда поселения на Боровицком холме были финно-угры.

Как известно, Москва впервые упомянута в Ипатьевской рукописи: «И прислав Гюрги и рече: «приди ко мне, брате, в Москов». Святослав же еха к нему с дитятем своим Олегом в мале дружине, поима с собою Владимира Святославича; Олег же еха наперед к Гюргю и да ему пардус (барса). И приеха по нем отец его Святослав и тако любезно целовастася, в день пяток, на Похвалу Святой Богородице и тако быша весели. На утрий же день повел Гюрги устроить обед силен, и створи честь велику им и да Святославу дары многи с любовию».

Гюрги – это шестой сын Владимира Мономаха, суздальский князь, позже названный Юрием Долгоруким. Было это в 6655 или по новому исчислению – 1147 году.

Археологические раскопки показывают, что задолго до этой судьбоносной встречи – в I тысячелетии до н.э. Москва уже была развитым поселением дьяковской культуры. Вернее, целым конгломератом селищ и городищ – в Московском регионе открыто около 40 поселений эпохи раннего железного века. В отличие от селищ городища представляют собой крепости, укрепленные чередующимися рвами и частоколами, иногда тройными.

Наиболее изученные из них – Дьяково городище в музее-заповеднике «Коломенское», городища на Боровицком холме в Кремле, Воробьевых горах, в Кунцево, Филях, Сетуни, Химках, Тушино, Нижних Котлах и Люберцах. Именно здесь и были найдены многочисленные свидетельства существования целой культуры, названной по первому открытому наукой городищу – дьяковской. Ареал ее распространения охватывал с VIII (IX)-VI в.в. до н. э. по VI-VII в.в. н.э. все Волго-Окское междуречье. Всего на территории России отмечено более 500 поселений дьяковцев.

Носители дьяковской культуры были финно-уграми. Об этом свидетельствуют более древняя, чем славянская, топонимика и следы материальной культуры. Считается, что дьяковцы были предками летописных мери и веси (вепсов). Отсюда версия, что и название Москвы происходит от мерянского слова «моска» – конопля, а окончание –ва практически на всех финно-угорских языках означает «вода». Москва-река в своих верховьях так и называется – Коноплевка. Названия Коломенское, Кукуй (Немецкая слобода), речка Сара – левый приток Москвы-реки, Шаболовка также содержат в себе явственную финно-угорскую основу.

В Музее археологии Москвы размещены экспонаты, найденные при раскопках на Манежной площади, на территории Боровицкого холма в Кремле, в Кунцевском и Дьяковом городище. Костяные и первые железные ножи и серпы, ручная «текстильная» керамика, глиняные куклы-обереги и орнаментированные «рогатые» кирпичи – подставки для полочек возле очагов воочию рассказывают о долгом и многотрудном пути, пройденном нашими далекими сородичами с конца бронзового века. Первые поселенцы Москвы были прекрасными охотниками, рыболовами, земледельцами и ювелирами: знаменитые бронзовые шумящие привески с «утиными» лапками (по финно-угорской космологии Утка – космотворец), умбоновидные подвески и бантики-нашивки составляют гордость экспозиции.

В сопровождении историка, этнографа Сергея Михайлова и кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института археологии РАН, автора обширной монографии «Дьяково городище. Культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н.э.» Николая Кренке мы посетили и древние городища Дьяковской культуры.

Изучение этих городищ началось не так давно – например, первооткрывателем Дьяковского городища стал З.Я. Доленга-Ходаковский в 1818 году. Именно он обратил внимание на необычную курганную форму мыса возле Москвы-реки (ныне это территория музея-заповедника «Коломенское»), и предположил его рукотворное происхождение. Первые раскопки, сделанные им, подтвердили, что необычайно мощный – до 4 метров – культурный слой представляет собой абсолютно неизученный пласт древнемосковской старины.

Его материалы привлекли внимание известного историка М.П. Погодина, который придал теме дьяковской культуры научную известность. Вслед за этими публикациями последовал шквал открытий: в бассейне Москвы-реки, на Волге, Оке были зарегистрированы множество памятников дьяковской культуры. Но серьезные раскопки начались только во второй половине XIX века, поразив внимание исследователей целым рядом необычных находок.

К примеру, плакеты – глиняные пластины, украшенные точечным узором. Чем они были – первыми книгами, где в виде символов запечатлевались некие события? Или своеобразным «паспортом» – тамгой определенного рода? Столь же непонятное назначение имеют и глиняные шарики, также усеянные точками. Служили они дьяковцам реквизитом для какой-то игры или, напротив, использовались, например, в качестве своеобразного «дистанционного погоняла» для скота, чтобы вернуть животное в стадо, не обходя глубокий овраг, как это и сейчас делают в горах. Тогда почему этих шариков найдено так много и почему они украшены?

Но самые яростные споры вызвали глиняные «грузики» – маленькие конусообразные глиняные изделия, иногда простые, наскоро обработанные, иногда узорчатые, тщательно покрытые затейливым орнаментом. Как только их не «приспосабливали» к современному пониманию! Были версии, что «грузики» применялись в качестве утяжелителей для ткацких станов, что с их помощью вились веревки, что «грузики» служили игрушками, и даже – что эти «грузики» были ритуальными предметами – вместилищами душ умерших предков!

Еще одна загадка дьяковской культуры – отсутствие захоронений. Казалось бы, за тысячелетия должны остаться хоть какие-либо следы погребений. Так вот – их нет! На московских городищах найдены всего несколько обугленных костей, что дало основания предположить об обычае кремации умерших. Финно-угорские «домики мертвых», ставших прообразом домика Бабы-Яги, появились значительно позднее. Ясно одно – без тщательного изучения родственных финно-угорских культур, дьяковская культура не поддается полной реконструкции.

Николай Александрович Кренке рассказал также как, судя по раскопкам, был организован быт первых москвичей. Жили дьяковцы в так называемых «длинных» домах, когда под одной двускатной крышей размещались несколько родственных семей. Например, в Дьяковом городище сохранились следы двух таких домов, длина которых составляла не менее 15 м., а ширина – 3-3,5 м. Перед входом в дом имелись «сени». Стены строились из горизонтально уложенных бревен и зажимались столбами и плетнем (иногда двойным), внутренние перегородки делались из тонких жердей.

Внутри комнат были очаги с глиняным или деревянным бортиком, на дно очага насыпалась песчаная «линза». Полы в домах устраивались тщательно. Первым слоем была песчаная подсыпка, затем на нее укладывались травяные циновки. Иногда полы утрамбовывались и вымазывались глиной, образуя твердое гладкое покрытие. «Генеральную уборку» в таких домах было сделать чрезвычайно просто: когда травяные выстилки ветшали, их просто выжигали. Затем насыпался новый слой речного песка или глины и пол выстилался свежими циновками. Слоистый пол со следами золы отчетливо виден при раскопах.

Посуду дьяковцы изготавливали из глины. Вначале это была «текстильная» керамика, когда стенки сосудов украшались ямочками и прижатой к сырым изделиям тканью. Затем, уже в начале нашей эры в производство посуды пришла новая «мода» – посуда стала гладкостенной «лощеной» – то есть выглаженной специальными камнями. При раскопках найдены как столовые «сервизы», так и миниатюрные сосудики, служившие, видимо, чашечками.

Хозяйство дьяковцев состояло из жилых домов, пашен, кузнечного, железоплавильного и ювелирного производств. Земледелие было мотыжным, и на полях выращивалось просо, ячмень, пшеница и лен. Железные орудия труда изготавливались из руды, добытой в болотах, и вначале были редкостью. Поэтому железные заготовки – крицы выполняли роль денег и заготавливались для обмена.

Впрочем, в жизни дьяковцев кроме сельского хозяйства большое значение имели также охота и рыболовство. В Дьяковом городище найдено большое количество костей как диких животных, так и рыб. Есть даже кости тайменя – рыбы, живущей в исключительно чистой воде. Из костей крупных животных делали самые разнообразные орудия: шила, скребки, наконечники для стрел и даже ножи.

Дьяковцы были солнцепоклонниками – солярные знаки украшают как утварь, так и ювелирные изделия. Отдельно стоит упомянуть о так называемых Синих камнях – огромных, весом в несколько тонн, валунах с углублением в форме круга или «глаза». Эти камни служили дьяковцам во время совершения ритуальных обрядов, а вода, скапливающаяся в углублениях-чашах, считалась целебной. Интересно, что и сейчас два таких валуна – «Гусь» и «Дева» рядом с Дьяковым городищем окружены деревьями, повязанными разноцветными ленточками – древний финно-угорский обычай дошел до наших дней! Такие камни есть и в Подмосковье, например, в Яхроме и, особенно, на северо-западе России, в местах расселения других финно-угорских народов: чуди, води, ижоры, финнов-ингерманландцев и саамов.

Носители дьяковской культуры были смелыми и предприимчивыми людьми – в городищах найдены следы активной торговли с соседями – стеклянные глазчатые бусы, стрелы, предметы конской упряжи (псалии и удила), пряжки, а также ювелирные украшения скифского «звериного» стиля. «Лощеной» керамике дьяковцы обязаны соседним балтским племенам – голяди, а выемчатой цветной эмали – Восточной Европе. На Троицком городище была найдена даже римская фибула I в. н. э. с надписью «avcissa» — самая северная из находок такого рода. В свою очередь, дьяковские вещи находят в ареале 300-500 км. во всех направлениях, а пушное производство имело промышленные масштабы.

К VI-VII в.в. нашей эры на смену дьяковской приходит другой тип культуры – в Москву с запада идет массовое переселение славянских племен кривичей и вятичей. Современные авторы определяют мерянскую культуру VI—IX вв. Волго-Клязьменского междуречья уже как метисную финско-славянскую. Бронзовый бюст древней москвички VII века, реконструированный профессором М.М. Герасимовым и выставленный в Музее археологии Москвы, дает достаточно наглядный пример такого смешения. Древний город Москва становится центром консолидации земель, а финно-угры – одними из государствообразующих народов.

Интересно, что позднейшие культурные наслоения на том же Дьяковом городище совсем незначительны – народная память хранила «табу» на культовые места дьяковцев, оградив их от последующих застроек разнообразными легендами. К примеру, Дьяково городище, как и многие другие подобные места в России, называют «Чертовым городком». Название это к нечистой силе, конечно, не имеет никакого отношения, а основано на насаждении и противопоставлении христианства традиционным природным верованиям дьяковцев.

Не последнюю роль сыграли и любопытные природные аномалии, наблюдаемые во многих финно-угорских культовых местах, что дало основания называть их «местами силы»: говорят, здесь нередко останавливаются часы, разряжаются мобильные телефоны и другая техника, отклоняются компасы, есть рассказы и о путешествиях во времени. К примеру, есть свидетельства, как в XVII веке в Коломенском появился отряд татарских воинов хана Девлет-Гирея, за 50 лет до этого предпринявшего поход на Москву. Туристов, прикладывающих ухо к земле, можно и сейчас увидеть на Кунцевском городище – говорят, в тихую безветренную погоду здесь слышен звон и чьи-то голоса.

Как бы то ни было, для археологов эти легенды – выдуманные или подлинные сыграли весьма положительную роль – нетронутость городищ дьяковской культуры позволила спустя тысячелетия по крупицам начать восстановление подлинной истории Москвы и российского государства.

Елена Минилбаева