В Марий Эл пожарных и лесников бросили на произвол судьбы

Говорят, что беда объединяет. Говорят, что чужой беды не бывает. А еще говорят, что у семи нянек дитя без глазу. Увы, эти народные высказывания все подходят к пожарам, которые бушуют в Марий Эл. Мы были на больших совещаниях и пресс-конференциях, где говорилось о том, что все под контролем, мы оценивали работу штабов по тушению пожаров. Но когда побывали в реальном пекле – ужаснулись. Не столько размаху беды, сколько реальному положению дел.

Портрет на фоне огня

Вторник. Полдень. Направляемся в сторону Кокшайского тракта. Говорят, что открытый огонь сейчас в районе Устье-Кундыша.

Лес относительно молодой. Специалисты министерства лесного хозяйства говорят, что этим посадкам чуть больше тридцати лет. Можно предположить, что эти сосенки и ели посажены после крупных пожаров 1972 года. Тогда согласно официальным данным в Марий Эл выгорело 182000 гектаров леса. Люди вспоминают, что лето тогда было жарким, но не сухим. Дожди шли всю весну и начало лета, а уже в июле в республику пришла стихия. Тогда чиновники из разных ведомств не больно-то рассусоливали на совещаниях, а сразу объявили мобилизацию. На борьбу с огнем встали не сотни, а тысячи жителей республики. Спустя годы республика вновь терпит беду. По сравнению с 1972 годом масштабы трагедии ничтожны – огнем повреждено около 17000 гектаров леса. Но и эта цифра могла бы быть меньше.

Подъезжаем к стационарному посту ГИБДД. Сначала подумалось, раз пожар на Устье-Кундыше, значит, тракт перекрыт. Но федеральная трасса “Вятка” открыта. На обочине – большая вывеска. На желтом фоне черными буквами упреждающая надпись: въезд в леса запрещен, пожароопасность V класса. Надо отдать должное сотрудникам милиции, которые, несмотря на наличие указателя, останавливают и говорят это же водителям.

У Соснового бора слишком дымно . Останавливаемся у поворота. Если раньше здесь был очень компактный поворот, то сейчас дорога напоминает бульвар Победы: такая же просторная и лысая по краям. Вдоль обочин семиметровые аллеи обгорелых пней – память от пожара месячной давности. На разделительной полосе стоит машина ГИБДД. Инспекторы проверяют автомобили, направляющиеся в сторону бора.

– С утра приезжали какие-то специалисты, делали замеры. Женщина в белом халате сказала, что превышена предельно допустимая концентрация вредных веществ в 20 раз, – говорит старший лейтенант. – Каждый час стекло машины протираем от пепла. Видимость из-за дыма и без того низкая. Дышать трудно, но мы часто меняемся.

Метров через двести снова останавливаемся у обочины. По обе стороны федеральной трассы сгоревший лес. Из земли во многих местах, словно родники, бьют столбы дыма. Местами виднеются языки пламени. Рядом с нами останавливается “четырнадцатая” с чувашскими номерами. Вышли парни, закурили, достали телефоны, стали фотографироваться на фоне обугленных деревьев. Выбросили окурки в траву на обочине, ухмыльнулись чему-то и уехали.

Говорить о чем-то с этими подростками – напрасно. Вряд ли поймут, раз им нравятся портреты на фоне сгоревшего леса, раз выкинуть чинарик в сухую траву – для них нормально. Думается, что так поступила бы молодежь из любого региона. Таковы современные нравы.

Сиеста на обочине

За поворотом на Устье-Кундыш знакомая картина – выгоревшие “поля” пней. Земля, изувеченная бульдозерами и тракторами, покрыта толстым слоем пепла. Мох и песок почернели от сажи. В стороне от дороги сложены обожженные стволы, приготовленные к вывозу. В вагончике для рабочих слышны голоса и бряканье ложек. Дым пропал. У просеки с высоковольтной линией встречаем людей. Мужики ждут огонь, который идет со стороны Таира. Первую вынужденную остановку делаем примерно в километре от небольшого кладбища местной деревни. От леса к дороге ровной полосой идет низовой огонь. Очаг хоть и небольшой, но находиться рядом невозможно – очень жарко. За считанные секунды пламя пожирает можжевельник, поднимается на березу, практически вплотную подбирается к нашей старенькой “Волге”. Отъезжаем метров на сто – здесь еще очаг с противоположной стороны дороги. Огонь ровной чертой движется по земле, перекидывается на кусты и деревья. Мимо нас проезжает небольшой кортеж, в первой машине – министр Надежда Климина и начальники, во второй – лесники, в третьей – милиционеры. На лице руководителя ведомства страх – эти эмоции не спутаешь ни с чем. Еще через сто метров мы встречаем новый очаг, который от дороги идет глубоко в лес. В лагерях имени Сергея Тюленина и Юрия Гагарина сиеста: в беседках отдыхают местные жители, на автомобильной стоянке развернута полевая кухня, у пожарной машины лежат несколько десятков лопат.

– Вы езжайте к берегу, дорога есть, проехать далеко можно. Там штаб, огонь видно, много специалистов, – говорят охранники местных лагерей.

Обитатели лагерей и дачного поселка были эвакуированы еще неделю назад, но администрация лагерей и многие дачники предпочли остаться.

– Куда мы поедем? Нашим домам угрожает пожар, и мы должны их отстоять, – говорит Фаина Петровна Столярова. – Мы остались, чтобы помогать лесникам и пожарным. В прошлый раз, месяц назад, наше присутствие было очень кстати. Пожарных и лесников здесь бросили на произвол судьбы. Они, пока к нам ехали, всю воду истратили. Потом бензин кончился. Они тут больше недели дежурили. Все про них как будто забыли, вот мы им и помогали: то покормим, то воды принесем. И вместе с ними вставали на борьбу за наш поселок. Вот и сейчас стараемся помочь, чем можем. Сейчас организация получше, видимо, учли прошлые недочеты.

– Месяц назад мы натерпелись страха, – рассказывает другая дачница с Устье-Кундыша Татьяна Ивановна Мучкаева. – На поселок со стороны реки надвигался мощный огненный фронт. Было жутко наблюдать это красное зарево. Тогда огонь остановился в 2,5 километра от поселка и лагерей. И кто бы мог предположить, что спустя три недели беда вернется? В ночь на первое августа в лесу начались небольшие возгорания. Кто был в поселке, вышли на борьбу с огнем. Потом прошла эвакуация лагерей, приехали пожарные расчеты. Всю ночь стоял сильный дым, дышать невозможно. Постоянно ходим с мокрыми полотенцами и платками. Боремся с огнем посменно, даже ночью. Но такое чувство, что природа сильнее нас.

Встревоженные женщины рассказали, что огонь идет прямо на деревню со стороны озер-стариц и русла реки. Что ж, мы отправляемся к штабу, о котором нам говорили охранники детских лагерей. Дорога через лес выходит к берегу Малой Кокшаги и ведет вверх против течения. На опушке пожарная автоцистерна с надписью “Оршанка”. На траве с десяток студентов, рядом с ними мужчина в футболке с надписью “МЧС России”, как выяснилось позже, – водитель автоцистерны, он здесь от пожарной части. В тени лежат с десяток ранцевых огнетушителей. Нам навстречу от реки выходят несколько мужичков – лесники.

– Журналисты? На огонь приехали посмотреть?

– Не то чтобы на огонь, скорее на то, как с ним борются, – отвечаю за всех.

– Рано еще. Смотрите, прямо на нас идут два очага огня. Один со стороны Казанского тракта – это он наделал много шума у “Лесной сказки”. А второй по этой стороне гуляет, в районе стариц. Они уже второй день в этом районе кружат. Ветер меняет их направление, вот мы и не можем их поймать.

Тактика встречного пожара

В глубине леса встречаем несколько низовых возгораний. Журналисты схватились за камеры, попросили “попозировать” лесников, показать, как работают ранцевые огнетушители. Студенты-практиканты лесного факультета МарГТУ подбегают к кромке огня и начинают тушить. Один между делом рассказывает:

– Ранец рассчитан на 20 литров, но заливаем чуть больше, чтобы надольше хватило. За десять-пятнадцать минут всю воду разбрызгиваем, потом надо бежать либо к реке, либо к пожарной машине. Лучше к машине – в реке вода грязная, фильтр огнетушителя забивается. Приходится прочищать, а во время пожара не до этого.

Не отстают от парней и сотрудники милиции. Они вместе с водителем пожарной машины захлопывают огонь ветками. В итоге он потушен. Лесники решают продемонстрировать, как проводится отжиг. Для этого пытаются подключить к металлическому баку с соляркой оторванный металлический шланг. С третьей попытки шланг прикручен. На его конце пучок проволоки: на него нанизывают сухую листву и поджигают. Работник лесничества подносит шланг с горящей листвой к земле и начинает чертить линию, но шланг отваливается. Огонь идет строго по обозначенному контуру.

– Дальше этой линии огонь не зайдет. Когда имеем дело с крупным очагом, разводим направляемый встречный пожар. Он не раз доказал свою эффективность, в том числе и месяц назад, – рассказывает мастер леса учебно-опытного лесничества Василий Сергеев. – Большой очаг имеет направленную вверх огромную аэродинамическую тягу, которая всасывает в себя все и главное кислород, необходимый для процесса горения , в том числе и разожженный нами пожар. При этом огненном обьятии оказывается, что наш пожар уже съел кислород, так необходимый большому брату. Методы вроде и проверенные и часто очень удачные, но и здесь без сюрпризов не обходится. Последний раз встречали верховой пожар. Огонь запустил “зажигалку” более чем на семьсот метров. И пока проводили отжиг, за нами начал разгораться новый очаг.

“Зажигалка” – на языке лесников горящая ветка или шишка. За считанные минуты она может инициировать низовой пожар, который, если поднимется ветер, в мгновение может перерасти в верховой. Поэтому борьба с лесным пожаром – настоящая наука, здесь всегда нужно быть начеку и обращать внимание на все. Мелочей здесь не бывает!

С берега виден столб черного дыма – горит лес на противоположной стороне. Нам навстречу идут низовые пожары, местами переходя в верховой. Дым прорывается сквозь крайний ряд деревьев. Слышно, как некоторые падают – хруст стоит такой, как будто в зарослях пробирается медведь.

– Нет, это пожар. Медведи и зайцы убежали. А вот птицы, к сожалению, спастись не успели. Тетерева, глухари, рябчики задохнулись. В огне погибло много белок и ежей, – говорят сотрудники учебно-опытного лесничества. – Самое сложное в лесном пожаре – сберечь людей. Очень рискованно посылать человека, не убедившись в его безопасности. Для этого нужно просчитать направление движения пожара, знать скорость ветра, состояние леса. А предугадать направление ветра вообще нереально, поэтому в большинстве случаев мы не полагаемся на случай.

Лесники считают, что стихия в этом году разыгралась не на шутку по нескольким причинам. Прежде всего, в случившихся пожарах виновата халатность и полная безответственность отдыхающих. Виновата и аномальная жара: из-за отсутствия осадков высохла земляная подстилка, деревья раньше времени начали сбрасывать листву – для огня это идеальные условия.

В Усть-Кундышском заказнике, где пожары поставили под угрозу детские лагеря, деревню, дачный поселок, – лесники, студенты-практиканты МарГТУ, милиция, мчсники держатся друг за друга. Подстраховывают каждого, кто оказался на передовой, и с явным энтузиазмом встречают мощный верховой пожар. Это успокаивает. Но вряд ли десять студентов и несколько опытных лесников остановят огненную стихию. Тем более, они признаются, что их средства тушения бессильны против большого огня. Эту группу сложно назвать профессиональным штабом. Таких в марийских лесах сейчас немало. И от них ждут результатов. Сейчас в республике несколько больших очагов возгорания и много таких, какие мы видели по дороге на Устье-Кундыш. Все силы брошены на борьбу с крупными пожарами, а мелкие горят, им никто не мешает. Лесники и пожарные караулят крупные очаги, но фактически усилия каждой службы сводятся к нулю. Причина и в устаревшем оборудовании, и в неправильной реорганизации лесной отрасли в целом по России . Пора признать, что мы не готовы к борьбе со стихией. И чтобы избежать гораздо более тяжелых последствий, нужно делать очень серьезные выводы и действовать. Только так человек сможет противостоять невероятно могучей природной стихии.

Александр КИСЕЛЕВ
МК в Марий Эл № 33, 11 августа – 18 августа 2010г.

Источник: МК в Марий Эл