07.10.2009 · 22:44
↓ Jump to Comments

Стремление «Единой России» к монополии – причина коррупции в России

Александр КуликовВыступление депутата Госдумы (фракция КПРФ) Александра Куликова на «правительственном часе» Государственной Думы 7 октября 2009 г.

— Уважаемые друзья, депутаты фракции КПРФ благодарны тысячам сотрудников органов внутренних дел, прокуратуры и следствия, которые в сложнейших условиях финансово-экономического кризиса в России продолжают нести бремя борьбы с коррупционной преступностью. Но будет глубочайшим заблуждением считать, что приведенные на сегодняшний день данные о результатах выполнения президентского антикоррупционного плана демонстрируют способность современного государства и его правоохранительных институтов противостоять коррупции.

К сожалению, реальность далека от этой иллюзии. Прошедшее время со дня обнародования этих документов подтвердило правоту нашей фракции о том, что полумерами с коррупцией бороться нельзя. Глубинные причины коррупционной преступности обусловлены не только состоянием экономики и социальной сферы. Надо иметь мужество признать очевидное, что основным генератором коррупции в стране является её политическая система, сформированная в основном в последние десятилетия. Стремление одной партии к монополии власти, к удержанию ее любой ценой — повсеместно является главной движущей силой коррупционных процессов.

На монополию целенаправленно работают многие законы, спешно испечённые в последние годы партией «Единая Россия». В процесс сохранения власти втянуто большинство общественных институтов: правоохранительные органы, судебная система, государственные и подконтрольные государству средства пропаганды, бизнес, наконец. Отсюда и коррупционное рвение чиновников всех уровней и власти, безнаказанно использующих свои должности, властные полномочия в личных корыстных целях или в интересах политической элиты.

Как следствие, профессиональная деградация, моральное разложение чиновников государственного аппарата, органов власти, управления, беспрецедентный правовой нигилизм государственных и муниципальных служащих, массовые нарушения законности сотрудниками правоохранительных органов, следствия и судебных органов.

Производные — откровенное глумление над федеральным законодательством, над правами человека и гражданина, постоянное стремление, а то и исключение деятельности активной и реальной оппозиции в политических, избирательных процессах.

Наиболее наглядно это демонстрируется в период избирательных кампаний. Не только Н. Харитонову в течение месяца отказывали в его законном праве избираться, проводить мероприятия, встречи с избирателями, но и 2 октября депутат Госдумы, руководитель нашей фракции Зюганов точно так же получил соответствующий отказ в решении вопросов в работе с избирателями. Абсолютно незаконные действия, препятствия в проведении мероприятий были осуществлены.

Ни руководство республики, ни прокуратура, ни МВД Марий Эл даже не попытались соблюсти приличия в соблюдении законов. Попытки силового противодействия нам, депутатам, закономерное следствие системы беззакония, установившегося в республике.

Об ответственности виновных говорить не приходиться. Уголовные дела по подобным фактам не только не возбуждаются, но и соответствующее расследование, даже предварительно, не проводится. Как будто этого явления — политической коррупции в стране нет.

Стремление к монополизму «ЕР» способствовало тому, что в России сложились и уже длительное время существуют постоянные политические элиты, дружеские семейные кланы, в ряде регионов родственные. А при клановом режиме не осуществимы функции контроля любых сфер государственного управления, но зато экономическая преступность и коррупция растёт как на дрожжах, ещё более разрушая государство, нанося колоссальный экономический ущерб обществу.

Не поэтому ли мы с вами всякий раз констатируем, что большинство поручений Президента Российской Федерации не выполняются, и даже премьер-министр вынужден напоминать руководителям госкорпораций о социальной ответственности при выплате гигантских бонусов в период кризиса, вместо того, чтобы вести речь об уголовной ответственности.

Фракция КПРФ считает, что в Правительстве Российской Федерации, в федеральных органах власти нужны кадровые изменения по всей вертикали, которые разорвали бы сложившиеся клановые связи.

Мы настаиваем на необходимости изменения действующей Конституции Российской Федерации, и мы обращаемся к президенту Медведеву с предложением создать в ближайшее время конституционную комиссию с участием представителей оппозиционных сил для изменения политической системы страны. В этом ключ борьбы с коррупцией.

Источник: сайт КПРФ

6 комментариев

Filed under Сообщения

Tagged as , , , ,

6 responses to “Стремление «Единой России» к монополии – причина коррупции в России”

  1. Некоммунист
    07.10.2009 в 22:50

    На редкость взвешенная, грамотная для коммуниста, речь Александра Куликова. Он без лишнего коммунистического пафоса и популизма дал очень точную оценку политической ситуации в России и очень верно показал истинные причины коррупции в России. Мое уважение господину-товарищу Куликову.

    Ответить
  2. Мишель
    08.10.2009 в 06:38

    Молодец, как правильно все сказал. Коррупция идет сверху и искоренить ее можно, только поменяв власть и убрав закон, когда родственники не имеют права работать в одной сфере.

    Ответить
  3. Небейменяткин
    08.10.2009 в 08:02

    Нужно было всем нам поучаствовать на форуме 2020, проходившем в РМЭ. Где президентом ЛМ было высказано -коррупция — это ХОРОШО, это новые предприятия, значит и новые рабочие места…

    От себя добавим — это хорошо для нас (правительства, власти), и для Вас (пока мы у власти — вас никто не тронет, лишь давайте на лапу по мере необходимости и помогайте на выборной компании всем, чем можете). А кто не даст нам на лапу — будет история, похожая с судебными разбирательствами по совхозу Звениговский, если у вас, конечно, есть кто за вашей спиной… или просто устраним либо физически либо морально

    Ответить
  4. Небейменяткин
    08.10.2009 в 10:05

    Скоро совсем скоро земли не станут нашими землями. смотирите http://www.gzt.ru/topnews/economics/265378.html А ведь они по сути дела ничего сами тут не строили. Они купили эти здания и сооружения за деньги, с откупными для тех, кто участвовал в этой передаче. В РМЭ многие предприятия московские, да и земли наверно они под себя оформят — вот почему у нас квартиры «дешевые».

    Ответить
  5. Чоткар-патыр
    18.11.2009 в 23:37

    У меня на этих единоросов страшнейшая аллергия. Они на меня действуют как на быка красный цвет!

    Ответить
  6. МГБ
    27.08.2010 в 12:43
    НОВОЕ АНТИКОРРУПЦИОННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО НЕ ПОБЕДИТ КОРРУПЦИЮ В РОССИИ! Морозов Г.Б. Коррупционность связанных с участием органов государственной и муниципальной власти и их должностных лиц общественных отношений — наиболее модная для обсужде-ния на всех уровнях научных, политических и обывательских дискуссий и наименее ре-ально решаемая проблема современной российской действительности. О негативных по-следствиях коррупции написано множество материалов. И не случайно, по своей сути кор-рупция — мощнейший тормоз не только социально-экономического развития российского общества, но и весомый фактор собственно существования самого российского государст-ва. Потому в 2008г. российские законодатели, Президент, Правительство, правоохрани-тельные органы России приняли пакет нормативных правовых актов [см. 1] (далее по тек-сту — НПА), которые, на первый взгляд, можно рассматривать как целостную систему ан-тикоррупционных правовых мер, эффективность действия которых, по идее правотворцев, должна стать высокой, благодаря чему коррупция в стране значительно искоренится. С этих посылов попытаемся оценить действенность нового антикоррупционного за-конодательства России, и необходимость вообще подробно знакомить с основами и «глу-бинами» данного законодательства основную массу российского населения и особенно ту его часть, которую, по общему мнению многих политиков и обывателей, следовало бы от-нести к потенциальным и реальным субъектам коррупционных деяний. В ст. 6 Федерального закона «О противодействии коррупции» (далее по тексту — Фе-деральный закон) «Меры по профилактике коррупции» в качестве одной из них предпи-сано проведение «антикоррупционной экспертизы правовых актов и их проектов». Исходя из данного требования, проанализируем существо исследуемой проблемы с позиций эф-фективности реальной борьбы с коррупцией в России. Начнем с поиска «дыр в сетях» антикоррупционного законодательства, уводящих коррупционеров от юридической от-ветственности. Чтобы подтвердить обоснованность формулировки предыдущего предло-жения, анализ проблемы поведём с исследования специфических элементов составов кор-рупционных деяний, т.е., с выявления квалификационных признаков коррупции — объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны деяний. Но прежде проведем лингвистический анализ используемых в указанных НПА дефинитивных толкований ос-новных терминов, с помощью которых построено антикоррупционное законодательство. Как известно, дефиниция (лат. — definitio) – краткое определение какого-либо поня-тия, отражающее существенные признаки предмета или явления. С позиций лингвистики дефиниция – толкование слова. В НПА правовые дефиниции используются в виде норм-дефиниций. В отличие от «поведенческих» норм, сконструированных из гипотезы, диспо-зиции и санкции, нормы-дефиниции всегда «однозвенны», так как устанавливают норма-тивное правовое обозначение терминов и понятий, используемых законодателем для соз-дания «поведенческих» и иных норм права. И чем точнее значение дефинитивных норм в НПА, тем точнее и правомернее соблюдаются и исполняются предписания законодатель-ства, справедливее и обоснованнее выносятся судебные решения в случаях споров сторон правоотношений или при совершении субъектами права конкретных правонарушений. Конечно, нельзя каждому понятию, используемому в НПА, дать в этих актах норма-тивное правовое обозначение. Поэтому, по общему юридическому правилу, для понятий и терминов, не получивших в НПА нормативного толкования, таковыми могут быть их зна-чения, изложенные в толковых словарях издательства «Русский язык», научными учреж-дениями языковедческого профиля Российской Академии наук, которые вправе устанав-ливать на территории России общие нормы русского языка. Однако многим терминам в таких словарях часто дается неоднозначное смысловое толкование: отдельные из них по правилам лингвистики являются омонимами — термина-ми, обозначающими разные предметы или явления. Когда такой термин используется в правовом обороте, становится неоднозначным толкование осуществляемых субъектами действий в рамках правил норм, где термин использован. Возникают коллизии, вызванные неустранимыми сомнениями в квалификации конкретных правовых действий субъектов, осуществляющих отношения в соответствии с такими неконкретными нормами. В гражданском праве эти сомнения устраняются в соответствии с изложенными в ст. 6 ГК РФ принципами применения данного законодательства по аналогии (закона или права). В отраслях публичного права (уголовном, административном, налоговом, тамо-женном) эти принципы не применяются: здесь все неустранимые сомнения в действующем законодательстве, в том числе и дефинитивного характера, толкуются в пользу лица, обви-няемого в совершении правонарушения (в пользу обладателя презумпции невиновности). Поэтому исследование анализируемого явления начнем с изучения дефинитивного толкования понятия «коррупция». До принятия Федерального закона нормативного его толкования не было. Было множество доктринальных толкований, не лишенных образной и эмоциональной окраски. Поэтому коррупционерами в обыденном (неправовом) смысле слова считали тех, кто получал от кого-либо деньги, вещи и услуги за оказание каких-то дефицитных услуг, связанных с деятельностью государственных и муниципальных инсти-тутов. К ним относили: государственных и муниципальных служащих, армейских офице-ров, сотрудников правоохранительных, налоговых, таможенных и контролирующих орга-нов. К ним до сих пор относят учителей, врачей, преподавателей вузов, руководителей го-сударственных и муниципальных учреждений образования, здравоохранения, социального обслуживания населения и др. субъектов. Федеральный закон расставил в этом вопросе «точки над i»: ст. 1 нормативное толкование термина «коррупция» определяет как (здесь и далее выделено нами — Г.М.): «а) злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, зло-употребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общест-ва и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами; б) совершение деяний, указанных в подпункте «а» настоящего пункта, от имени или в интересах юридического лица». В принципе, четкого толкования понятия «коррупция» в определении так и нет. По сути, в нем идет бессистемное перечисление ряда деяний имущественного характера без указания на то, кого следует относить к коррупционерам. По каким признакам коррупцию выделять как самостоятельный криминальный институт – в определении ответа нет. Исхо-дя из содержания определения, практически невозможно установить общие квалифици-рующие признаки состава коррупционного деяния как правонарушения. Если это осуще-ствить, то взамен традиционного в юридической науке определения состава правонаруше-ния, когда его квалификацию ведут с выявления объекта и объективной стороны, далее устанавливая субъекта и субъективную сторону, состав данных деяний целесообразнее на-чать с выявления субъектов, ответив на вопрос: кто есть «коррупционер в законе»? 1. Субъекты коррупционных деяний. В ст. 1 Федерального закона данная норма отсылочная. Поэтому для установления субъектов конкретных деяний обратимся к соот-ветствующим нормам УК РФ и иным актам публично-правового характера, в которых описаны виды преступлений, перечисленные в определении понятия «коррупция». 1.1. Злоупотребление служебным положением. Схожее обозначение обнаружива-ется в двух статьях УК РФ: — ст. 201 «Злоупотребление полномочиями» главы 23 «Преступления против интере-сов службы в коммерческих и иных организациях», касающейся лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, которое свои полномочия использует вопреки законным интересам этой организации (выделено автором); — ст. 285 «Злоупотребление должностными полномочиями» главы 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления», где в Примечании 1 в качестве субъекта преступления указано должностное лицо (подробные его характеристики см. далее). Здесь обнаруживаются два специальных субъекта, но совершающих деяния в проти-воположных сферах деятельности: 1) в коммерческой (предпринимательской), законные интересы которой состоят в получении ее субъектом максимально возможной прибыли; 2) в сфере публичной – государственного или муниципального управления, воинской службы и службы в органах правопорядка, где целью деятельности данных служб является уста-новление правопорядка в стране, устранение ситуаций, в которых одни субъекты права нарушают реализацию законных прав и интересов других субъектов. 1.2. Дача взятки. В соответствии с правилами ст. 20 ч.1 УК РФ — здесь общий субъ-ект преступления, дееспособный гражданин, достигший 16-летнего возраста, передав-ший должностному лицу взятку в виде денег, ценных бумаг, иное имущество или выгоды имущественного характера за законные или незаконные действия или бездействие в свою пользу или третьих лиц. Диспозиция деяния описана в ст. 291 «Дача взятки». 1.3. Получение взятки. По правилам одноименной ст. 290 УК РФ здесь специальный субъект преступления — должностное лицо. Оно, в соответствии с Примечаниями к ст. 285 УК РФ, временно или по специальному полномочию осуществляет функции представите-ля власти либо выполняет организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, государственных корпорациях, а также в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации. 1.4. Злоупотребление полномочиями. Здесь налицо повтор ст. 201 и 285 УК РФ. Плюс также субъекты по ст. 202 «Злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами». То есть, субъекты здесь как должностные лица в соответствии с Примеча-ниями к ст. 285, так и лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации и частные нотариусы и аудиторы, использующие свои полномочия во-преки задачам своей деятельности и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам. 1.5. Коммерческий подкуп. По правилам ст. 204 УК РФ субъект преступления — лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, которому незаконно переданы деньги, ценные бумаги, иное имущество, а равно ему незаконно ока-заны услуги имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением (выделено автором). Заметим, что законодатель использует в этой дефинитивной норме о коррупции и в последующих статьях закона термин «положение», относя его к трудовой функции кон-кретного коррупционера. Так как в НПА нет нормативного толкования данного термина, обратимся к «Толковому словарю» под ред. С.И.Ожегова, где термин в толковании его ав-торов является омонимом, имея 9 значений от «…местонахождения в пространстве» до «разговорного «находиться в интересном положении» – быть беременной [2]. При этом о термине «служебное положение» нет речи ни в одном НПА. Поскольку в коммерческой организации любое лицо в соответствии с правилами ст. 15 ТК РФ исполняет «трудовую функцию», работая либо в должности, либо по специальности или профессии, то речь здесь может идти о «должностном» или «профессиональном положении» субъекта трудо-вых отношений. «Служебное положение» можно отнести к субъектам отношений, регули-руемых законами о государственной, муниципальной, воинской и т.п. службе, но не субъ-ектам, работающим по трудовому договору в коммерческих организациях. Это — факт дефинитивной «неряшливости» законодателя, благодаря чему субъектов коммерческого подкупа по правилам квалификации правонарушений нельзя относить к коррупционерам. Притом, как и в случае с правилами Примечания 1 п. 2 ст. 201 уголовное дело по ст. 204 УК РФ о коммерческом подкупе может быть возбуждено только по заявле-нию руководящего органа коммерческой организации, если вред деянием был причинен только ей. Если вред был причинен интересам других организаций, гражданам или госу-дарству, уголовное дело возбуждается на общих основаниях. 1.6. Иное незаконное использование физическим лицом своего должностного по-ложения вопреки законным интересам общества и государства. На первый взгляд, здесь к коррупционерам можно отнести любого гражданина, обладающего должностным положением, выполняющего по правилам ст. 15 ТК РФ трудовую функцию в виде опреде-ленной должности. Но если по правилам той же статьи он выполняет функцию в виде профессии, специальности с указанием квалификации (учитель 1-й категории, врач высшей категории и т.п.) либо конкретный вид поручаемой работнику работы – по ло-гике ст. 1 Федерального закона, его к субъектам коррупционных деяний относить нельзя. Во-вторых, ни в одном НПА нет дефинитивного толкования и понятия «законные интересы общества и государства». К тому же среди легитимных субъектов права в рос-сийской системе нет места такому субъекту, как «общество». А нет субъекта, нет и таких интересов из-за отсутствия их носителя. Притом, по логике, если у государства как у субъ-екта права есть законные интересы, предполагается, что у него могут быть и незаконные интересы. Тогда, если физическое лицо реализует незаконные интересы государства, оно не относятся к коррупционером? За это его нужно вознаграждать? Таким образом, на уровне нормативного толкования терминов «служебное положе-ние» и «должностное положение» возникла «дефинитивная ловушка» для органов суда и следствия: для привлечения к уголовной, административной и дисциплинарной ответст-венности требуется наличие в соответствующих законах четких толкований данных тер-минов. А их там нет. Потому незаконное использование физическим лицом должностно-го (служебного) положения обнаружено быть не может, раз нет указания на существо его законного использования. Аналогии, основанные на доктринальных толкованиях терми-нов или сущности юридически значимых фактов (кстати, этим сильно грешат авторы Комментариев УК РФ), в публичном праве не допустимы. Кто же реально попал под «пресс» антикоррупционного закона? В его ст. 6. «Меры по профилактике коррупции», и, следовательно, недопустимости ее в стране, перечислен-ные меры практически все относятся к гражданам, претендующим на замещение или за-мещающих государственные или муниципальные должности и должности государствен-ной или муниципальной службы. Помимо формирования в обществе нетерпимости к коррупционному поведению и проведения антикоррупционной экспертизы НПА и их проектов, к названной категории граждан предъявляется ряд жестких требований: 1) проверка сведений, представляемых ими при поступлении на службу; 2) установление в качестве основания для увольнения такого лица непредставления им сведений либо представление заведомо недостоверных или неполных сведений о своих доходах, имуществе и обязательствах имущественного ха-рактера, а также представление заведомо ложных сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера своих супруги (супруга) и несовершеннолетних детей [3]; 3) внедрение в практику кадровой работы органов государственной и муници-пальной власти правила, в соответствии с которым длительное, безупречное и эффектив-ное исполнение служащим своих должностных обязанностей должно учитываться при на-значении его на вышестоящую должность, присвоении ему воинского или специального звания, классного чина, дипломатического ранга или при его поощрении. Поэтому нельзя относить к коррупционным противоправные действия субъектов преступлений, совершаемые субъектами частного права по ст. 201, 203 и 204 УК РФ, хотя, конечно, социально-экономическая их опасность для общественного правопорядка и весо-ма. Однако данные правонарушения не связаны с деятельностью публичной власти стра-ны, главная функция которой — защита прав всех субъектов по единым правилам. И если эта функция умышленно исполняется ненадлежащим образом, скрыто от окружающих, а главное — за недопустимое вознаграждение, потерпевшим прямо и косвенно становится неопределенное число субъектов частного и публичного права, то есть, всё общество. Что касается субъектов предпринимательства (специальных субъектов частного пра-ва, которым наносится вред правонарушениями, сходными с описанными в главе 30 УК РФ), то здесь прямой и косвенный вред причиняется определенному кругу лиц, ограни-ченному интересами деятельности данного юридического лица (его собственникам, ак-ционерам или участникам ООО, трудовому коллективу, партнерам и т.п. заинтересован-ным лицам). Следовательно, относить правонарушения, связанные со злоупотреблениями полномочиями и коммерческим подкупом, к коррупционным деяниям юридически не кор-ректно. Поэтому в дальнейшем исследовании проблем применения антикоррупционного законодательства эти деяния в качестве коррупционных мы не рассматриваем. Так же, отметим, что под действие Федерального закона никак не подпадают педаго-гические, медицинские работники, работники воспитательных учреждений всех уровней, деятельность которых современные СМИ, результаты многочисленных социологических опросов, Верховный суд Российской Федерации относят к самым коррумпированным сфе-рам жизнедеятельности России [4]. В чем — огромный позитив данного закона! По итогам анализа характеристик субъектов коррупционных деяний, которые (харак-теристики) проистекают из существа норм Федерального закона, в целом можно констати-ровать следующее: российские коррупционеры «в законе» это: 1) должностные лица и служащие федеральных, региональных и муниципальных органов исполнительной вла-сти; 2) все те, кто дает им взятки. Но почему за рамками этого перечня потенци-альных и реальных деятелей коррупционных деяний остались депутаты всех уровней представительной власти России — по-видимому, вполне объяснимо: спасение себя на-ходится в руках самих спасителей. Однако от принятия ими законов и иных НПА корруп-ционной направленности («неправовых законов») часто в значительно большей мере нано-сит вред общественным отношениям, чем совокупные деяния всех крупных и мелких кор-рупционеров в исполнительных органах власти в стране и на местах. И почему-то в этот перечень не попали судьи всех уровней судебной власти? Логичен вопрос: зачем нужен отдельный закон, когда в УК РФ нормы главы 30 про-должают действовать? В принципе, нет острой необходимости принимать Федеральный закон именно такого содержания, так как в вопросах противодействия коррупции он еще больше запутал возможности привлечения к ответственности кого-либо за правонаруше-ния, достаточно понятно прописанные в действующем УК РФ? Ответ ниже. 2. Субъективная сторона деяния (вина коррупционера). В принципе, здесь налицо исключительный прямой умысел: эти деяния по неосторожности (легкомыслию или не-брежности) либо с косвенным умыслом, а так же невиновно не совершаются. 3. Объекты и объективная сторона деяния. В нашем анализе отступим от традици-онной схемы квалификации правонарушения, когда его объект (нарушенные обществен-ные отношения) и объективная сторона (способ осуществления деяния) исследуются раз-дельно. Речь о них поведем одновременно, так как объект большинства коррупционных деяний — нарушение установленных законом правил взаимоотношений органов публичной власти и иных субъектов права в процессе основанного на законе предоставления со сто-роны государства и муниципалитетов услуг публично-правового характера. В основе объективной стороны коррупционных деяний лежат противоправные дей-ствия (бездействие) субъектов публичной власти, осуществляемые ими скрытно за непре-дусмотренное законом вознаграждение имущественного характера. В результате публич-ные образования выполняет свои функции против правил, установленных законом о по-рядке осуществления ими полномочий. Как известно, субъекты права вступают во множе-ство общественных отношений для реализации своих личных, по сути, корыстных матери-альных и нематериальных интересов. Чтобы при этом не происходило нарушения баланса интересов и других субъектов, существует государство, которое: а) выявляет факты вредного действия осуществления конкретных отношений; б) устанавливает причинно-следственные связи между такими действиями и их нега-тивными последствиями; в) издает нормативные акты, устанавливающие конкретные правила поведения субъ-ектов при осуществлении определенных отношений; г) отслеживает факты неисполнения этих правил, принудительно прекращая такие действия и применяя к нарушителям установленные законом юридические санкции. В идеале, законы принимаются не по чьей-то прихоти, а лишь когда в стране возни-кают негативные явления (последствия) осуществления общественных отношений. Спе-циалисты в сфере данных отношений скрупулезно и достоверно (в идеале) оценивают сте-пень ущербности данных последствий, устанавливают причины их возникновения, форму-лируют правила противодействия такому осуществлению. Юристы оформляют эти прави-ла по специальным технологиям в конкретные НПА, которые затем вводят в действие за-конодатели в форме законов с указанием на принятие конкретных подзаконных актов. Естественно, такие правила для осуществления абсолютно всех отношений создать невозможно. Поэтому отношения, неурегулированные законом, субъекты гражданского права (граждане и юридические лица) осуществляют по принципу «всеобщих дозволений»: «Всё, что не запрещено или специально не урегулировано законом — разрешено, если это не нарушает законных прав и интересов других субъектов». Во взаимоотношениях данных лиц с органами государственной и муниципальной власти действует иной принцип: «Ор-ганам власти и их должностным лицам запрещено всё, что им не разрешено законом». Однако и само наличие закона не гарантирует реального упорядочения отношений. Так как субъекты права участвуют в отношениях с желанием по максимуму реализовывать свои материальные и иные интересы, они заинтересованы в максимально возможной такой реализации, даже если при этом ущемляются интересы других лиц. Поэтому в законах, которые всеми должны соблюдаться надлежащим образом, могут устанавливаться и правила, выгодные одним категориям населения, а потому и лоббируе-мые ими при принятии НПА, часто в ущерб другим субъектам. Такой закон называют не-правовым — нарушающим баланс реализации общественных интересов в пользу опреде-ленных социальных групп. В результате негативные последствия таких несправедливых и безнравственных отношений законодательно закрепляются. Если в стране действует не-правовой закон, негативные последствия его действия ощутимы и опасны для общества, чем отсутствие закона: право здесь нарушает принцип справедливости, давая возможность злоупотребления этим правом лицами, в пользу которых принят такой закон. Защититься от него практически нельзя без кардинального его изменения. Примеры такого рода зако-нов: российская приватизация 90-х гг., монетизация льгот последних лет. И многое другое. С этих позиций исследуем сущность общественных отношений, в результате осуще-ствления которых, в соответствии с духом и буквой Федерального закона, возникают кор-рупционные деяния. Снова обратимся к содержанию дефиниции «коррупция» в ст. 1. Методом «от противного» определим содержание отношений, которые должны осуществ-ляться правомерно, а в изложенной в данной статье дефиниции понятия «коррупция» опи-сана противоправность их осуществления. Специфическим признаком коррупционных деяний являются корыстный имущественный мотив: «…получение выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указан-ному лицу другими физическими лицами». 3.1. «Злоупотребление служебным положением» — неправомерное действие субъек-та. Противоположное действие – «доброе» или просто «употребление служебного положе-ния». Здесь много благоприятной почвы для красочных рассуждений философа, социоло-га, психолога, политолога, педагога и т.п. Но для правоведа содержание данного общест-венного отношения — terra incognita по следующим причинам. Во-первых, как отмечалось, в НПА нет дефиниций терминов «служебное положение» и «должностное положение». А при использовании лингвистического обозначения терми-на «положение», как тоже отмечалось, обнаруживается многозначность толкования его содержания. Потому оценить криминальную сущность противоправно осуществляющего-ся отношения, исследуя лингвистические характеристики используемого термина «поло-жение» для привлечения субъекта к публично-правовой ответственности, нельзя: в п. 3 ст.14 УПК РФ и п. 4 ст.1.5 КоАП РФ указано, что любые неустранимые сомнения в ви-новности лица в силу презумпции невиновности толкуются в его пользу. Во-вторых, неоднозначно и правовое толкование используемого в этой юридической формуле термина «злоупотребление». В российской правовой системе речь о дефиниции «злоупотребление правом» идет в п. 1 ст. 10 ГК РФ: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерениями (выделено автором) причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». Если со-держание нормы изложить по принципу «обратной логической связи», тогда под «зло-употреблением правом можно понимать действия граждан и юридических лиц, осуще-ствляемые с исключительными намерениями (прямым умыслом) с целью нанести вред (зло) другим лицам. По сути толкования предполагается, что в результате данного дейст-вия виновным лицом, использовавшим свое служебное положение, кому-то нанесен иму-щественный или моральный вред. Но поскольку коррупционные деяния причиняют в со-ответствии с содержанием ст. 1 Федерального закона вред исключительно имущественный [5], возникают вопросы: 1) кому конкретно он нанесен или, иначе, кто потерпевший в результате деяния; 2) по каким утвержденным государством методикам или таксам данный вред уста-новлен? Для этого необходимо применять правила ст. 15, 16, 393 и главы 59 ГК РФ. А имеются ли такие нормативные измерители вреда «в законе» и «в натуре»? Если их нет, то и не должно выноситься судебных решений по делам такого рода правонарушений. Причём, «злоупотребителем» вред (зло) может быть причинен в результате: 1) пря-мого; 2) или косвенного умысла; 3) легкомыслия; 4) небрежности. Как отмечалось, три по-следних формы вины к коррупционным деяниям не относятся. А прямой умысел в кор-рупционном деянии доказывать трудно без специально проводимых оперативных розыск-ных мероприятий. Притом, ни в одном НПА нет диспозиций норм права, устанавливаю-щих содержание нарушаемого правоотношения (субъективные права и юридические обя-занности его субъектов) и состав правонарушения, связанного с несоблюдением правил осуществления такого правоотношения. Тем самым, обозначенное в Федеральном законе коррупционное деяние не имеет за-конченной юридической формулы, и, следовательно, в реальности оно просто отсутствует. 3.2-3.3. Дача взятки. Получение взятки. По логике действий, дача состоится лишь тогда, когда взятка реально передана получателю. В этом случае анализ деяния следовало бы вести по аналогии с нумерацией статей в УК РФ, где в ст. 290 речь идет о получении взятки, а ст. 291 — о её передаче. По ст. 290 взятка — получение должностным лицом лично или через посредника денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (без-действию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе. Однако здесь складывается анекдотичное положение с содержанием диспозиций данных статей. В Примечании ст. 290 УК РФ определен лишь «крупный размер взятки» — сумма денег, стоимость ценных бумаг, иного имущества, выгод имущественного характера свы-ше 150 тыс. рублей. За это предусмотрено наказание до лишения свободы на срок от 7 до 12 лет со штрафом до 1 млн. руб. Взятки на меньшую сумму – видимо, мелкие. Но если обратиться к новой редакции диспозиции ст. 575 ГК РФ «Запрещение даре-ния» [6], то в ней есть понятие «обычный подарок» и обнаруживается лицо, которому он может быть вручен на законном основании: «Не допускается дарение, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает трех тысяч рублей (выделено автором) «… лицам, замещающим государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, муниципальные должно-сти, государственным служащим, муниципальным служащим, служащим Банка России в связи с их должностным положением или в связи с исполнением ими служебных обя-занностей». Получается, что в связи должностным положением руководителю можно да-рить подарок на 3 тыс. руб., заместителю меньше, а их подчиненным еще меньше в соот-ветствии с классным чином? Или, сделай подарок – выполню должностную обязанность? Логически следует, что отличие обычного подарка от взятки («необычного подарка») следующее: 1) подарок – это вещь или имущественное право, стоимостью менее 3 тыс. руб., а все что выше – взятка; 2) «необычный подарок» можно делать обычным, много-кратно даря обычные подарки одному лицу с определенными временными разрывами, все-гда прилагая к каждому подарку дарственную (например, на открытке), оформленную по правилам ст. 160 ГК РФ «Письменная форма сделки», с приложением товарного чека на указанную сумму. При этом в дарственной надо указать, что получателю вручается «обычный подарок» в связи с его должностным положением, либо в связи с исполнением им служебных обязанностей. Закон числа дарений обычных подарков одним лицом друго-му не установил. Более того, в п. 2 ст. 575 ГК РФ дана оговорка, позволяющая указанным служащим публичных организаций названные выше действия осуществлять на вполне легитимной основе. Цитируем: «Запрет на дарение лицам, замещающим государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, муниципальные должности, государственным служащим, муниципальным служащим, служащим Банка России, установленный пунктом 1 настоящей статьи, не распространяет-ся на случаи дарения в связи с протокольными мероприятиями, служебными командиров-ками и другими официальными мероприятиями». Такие подарки, стоимость которых свы-ше 3 тыс. руб., признаются соответственно собственностью федеральной, субъекта Феде-рации или муниципальной и передаются служащим по акту в орган, в котором указанное лицо замещает должность. То есть, на указанном основании один большой подарок можно «разбить» на множество «обычных» стоимостью до 3 тыс. руб. (естественно, докумен-тально) и вручать от имени нескольких дарителей. Или одним дарителем многократно. Потому осторожные и юридически грамотные субъекты публичных правоотношений, внимательно изучив данную юридическую конструкцию, помня известную русскую пого-ворку: «Курочка по зёрнышку всегда зоб набьёт», просто сменят способы неправового взятничества на правомерные. И всё останется на прежних местах, с неизменным содер-жанием в новой форме правового издевательства над здравым и нравственным смыслом борьбы с «ветряными мельницами» российской коррупции. Так, реально ли при наличии такого закона эффективно противодействовать корруп-ции? Действительно ли он её устрашает? По аналогии с выявлением сущности коррупци-онных деяний, составляющих содержательную часть Федерального закона, попытаемся оценить и действенность форм и способов противодействия данному злу. В юридическом смысле термин «противодействие» — основанная на законе система правовых государст-венных мер, связанных: 1) с созданием правовых норм, обеспечивающих принуждение субъектов права не нарушать установленные законом запреты и императивные предписания; 2) с контролем со стороны государства за соблюдением субъектами гражданского права норм действующего законодательства и за исполнением органами публичной власти установленных законом полномочий; 3) с мониторингом эффективности действия законодательства и своевременным вне-сением изменений в его нормы в случаях, когда действующие НПА не обеспечивают со-блюдение конституционно установленного правопорядка; 4) с осуществлением государственного управления всеми сторонами жизни общества путем исполнения установленных законами и иными НПА полномочий конкретных орга-нов публичной власти России и их должностных лиц. А как в этом контексте по закону следует осуществлять данное противодействие? Ответ п. 2 ст. 1 закона в дефиниции «противодействие коррупции». Это – «…деятельность федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, институтов гражданского общества, организаций и физических лиц в пределах их полномочий: а) по предупреждению коррупции, в том числе по выявлению и последующему уст-ранению причин коррупции (профилактика коррупции); б) по выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию кор-рупционных правонарушений (борьба с коррупцией); в) по минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных правонаруше-ний». На первый взгляд, в законе налицо комплексный подход к решению данной пробле-мы, охватывающий широкий круг действий субъектов публичного и частного права. Рису-ется картина, что эти субъекты в едином порыве встают на борьбу с этим злом на всех фронтах, как в момент его возможного зарождения, так и в период мощного сопротивле-ния государственным и общественным атакам, связанным с его ликвидацией. (Правда, ни в одном НПА нет норм, устанавливающих полномочия граждан – основанных на законе прав требовать от кого-либо исполнения чего-либо, особенно при осуществлении кем-либо коррупционных деяний. Такого рода полномочия закон дает только должностным лицам властных структур). А в текстах и самого закона, и в нормах смежного законодательства, по идее, следует ожидать принятия весомого пакета реальных и действенных юридических норм по эффективной борьбе с указанными деяниями. Однако дальнейший анализ текста закона дает основание даже неискушенным в юриспруденции читателям считать, что вся энергия первых его двух статей уходит «в сви-сток» декларативных лозунгов о том, как бороться с коррупцией, состоящих в основном из разрозненных пожеланий типа «Давайте дружно ее побеждать!». Иллюстрации этому ут-верждению следующие. В ст. 5. «Организационные основы противодействия коррупции» речь идет о «рас-пределении ролей» Президента, Правительства, Федерального Собрания Российской Фе-дерации, федеральных органов государственной власти, субъектов Федерации, органов местного самоуправления, которые обязаны противодействовать коррупции в пределах своих полномочий. Сами полномочия в сфере деятельности этого противодействия не ус-тановлены. Чтобы этим органам было чем заняться, решением (указом, распоряжением?) Президента России могут формироваться специальные органы по вопросам противодейст-вия коррупции в составе представителей федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и иных лиц (каких — не известно)- органы по координации деятельности в области противодействия корруп-ции («органы в органах»). Каковы их функции? 1. Эти органы вправе издавать совместные акты в области противодействия корруп-ции. Каков юридический статус этих актов, не ясно: законодательством установлено изда-ние 4-х видов федеральных НПА — законов, указов Президента России, Постановлений Правительства и ведомственных актов,
    Ответить

Добавить комментарий для Мишель Отменить ответ

Заполните поля или щелкните по значку, чтобы оставить свой комментарий:

Gravatar
Логотип WordPress.com

Для комментария используется ваша учётная запись WordPress.com. ( Выход /  Изменить )

Google photo

Для комментария используется ваша учётная запись Google. ( Выход /  Изменить )

Фотография Twitter

Для комментария используется ваша учётная запись Twitter. ( Выход /  Изменить )

Фотография Facebook

Для комментария используется ваша учётная запись Facebook. ( Выход /  Изменить )

Отмена

Connecting to %s

This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.