Слово об угро-финне бедном

…Чтоб вонзить европейскую сталь прямо в сердце Московии –
В азиатское сердце проклятой Московской Орды!
Юрий Нестеренко “Московия”

В проекте Конституции скоропостижно повешенного Николаем “Палкиным” I декабриста Павла Пестеля среди прочего есть замечательные, трогательные слова о российских угро-финнах “…мало обращено было внимания на действительное Положение сих маленьких Народов и от того они под тягостным угнетением местных начальств находятся и продолжают коснеть в Нищете и Невежестве” (орфография как в оригинале).

Думается, Пестель, а был он, в отличие от умеренного и либерального соратника Муравьева, довольно радикальным русским националистом, несколько сгустил краски применительно к угро-финнам. В “Нищете и Невежестве” коснели тогда не только они. Но в целом он прав — представителям разнообразных угро-финских народностей всегда приходилось ой как не сладко на территории России.

А ведь когда-то они заселяли ее чуть ли не всю. В Рязанской области сохранилось множество чисто угро-финских географических названий. Мурмино, например. На большинстве картин художника Виктора Иванова, чей музей расположен на Первомайском проспекте в Рязани, преобладают характерный для рязанского села угро-финский тип лица.

Через всю Россию тянется цепочка угро-финских республик: Карелия, Мордовия, Чувашия, Марий Эл… При желании можно представить себе, как разнообразные карелы, мордва и чуваши взбунтуются и вспорют брюхо “федерации” этаким изогнутым клинком угро-финского сепаратизма, как могучий герой “Калевалы” Вяйнямейнен… Впрочем, я, кажется, замечтался и подставляюсь сразу под несколько статей “экстремистского” и всякого другого законодательства.

А бунтовать им есть из-за чего. И дело не только в разрушении традиционной культуры и уклада жизни. Произошло это во время давней индустриализации и урбанизации в СССР, и ударило это по всем этносам России, да и вообще — это глобальная тенденция.

Жизнь в современной России — один сплошной стресс. А для угро-финского, северного темперамента это буквально смерти подобно. Россия официально занимает второе (после Эстонии), а неофициально — первое место по самоубийствам в мире. А среди угро-финнов уровень суицидов всегда был особенно высок. Эстонцы — угро-финны. А в России, стране-чемпионе по суицидам есть даже не регион, а район-чемпион по самоубийствам. Это Ижемский район в угро-финской республике Марий Эл. Уровень самоубийств там зашкаливает за все возможные пределы, особенно среди молодежи. В одном 2007 году, за короткий срок, что-то в районе одного-двух месяцев там наложили на себя руки пять человек в возрасте от 14 до 17 лет, причем все они были из благополучных в материальном отношении семей.

Всевозможные эксперты бились над ижемским феноменом, искали генетические, социальные, даже климатические (пасмурная погода, как известно, усиливает депрессию) и культурные объяснения происходящему в этом “проклятом” месте. Ни к чему определенному специалисты так и не пришли, кроме констатации факта, что угро-финны в очередной раз подтвердили свою репутацию самого “самоубийственного” этноса. В Ижемском районе вообще специфическая этническая ситуация — там вместе живут угро-финны, русские и представителей местных северных национальностей.

Лично меня заинтересовала именно культурологическая версия происходящего в Ижемском районе. Согласно ей, и для традиционной угро-финской культуры и для традиционного мировосприятия и воспитания северных “самоедов” характерен своего рода “языческий позитивизм”. Традиционный уклад и образ жизни охотника-собирателя в принципе не предусматривал непредвиденных, тем более негативных, стрессовых жизненных событий. Мальчик рождался, рос, проходил инициаицию, становился охотником, через какое-то время следовала новая инициация, переход на следующую ступеньку охотничьей иерархии, создание семьи и далее, до самой смерти. Вся жизнь была расписана наперед, ничего неожиданного, тем более — плохого, не предусматривалось. Это тип культуры и отношения к жизни, который категорически не совместим с быстрыми ритмами, неопределенностью и непредсказуемостью будущего в современном мире. Образ жизни и традиционная культура отмирают, но культурные концепты — вещь очень глубокая, выработанная веками и не успевает за стремительными изменениями обстоятельств. Ну и плюс угро-финская интровертность — держит все в себе, держит, а потом взял и повесился.

Они интроверты. Они по характеру своему — северные европейцы. Несладко, непросто было угро-финнам и в “железном” XX веке и в безумии века XXI, с его терроризмом, кризисами, бьющей по мозгам, глазам и нервам рекламой и прочими достижениями цивилизации. А тем более в современной России, где зверообразные гопники, наглые “правоохранители” с повадками шакалов и темпераментные, холерические гости из южных краев, орущие в уши на базарах.

Только и осталось представителям этого некогда могучего этноса, заселявшего когда-то практически все пространство северной Евразии, последнее прибежище — “титульное” государство, надежно сберегаемая под крылом Евросоюза и НАТО Финляндия, в далеком 1939-м году не позволившая пожрать себя сталинской “мегамашине”.

Нельзя упрекнуть Советскую власть, что она не поддерживала тлеющий огонек угро-финской культуры. Поддерживала. А вот власть путинско-медведевская вдруг узрела в этих очевидно безобидных людях самый что ни на есть подрывной элемент. И против мордовской газеты “Эрзянь Мастор” возбуждено дело по 282-й, “экстремистской” статье УК.

Мне приходилось общаться с рядом деятелей угро-финских этнических общественных объединений, которые прикладывают усилия к тому, чтобы хотя бы затормозить вымирание и ассимиляцию своих соплеменников. Некоторые из них от отчаяния и ожесточенности выдвигают совсем уж эпатажно-радикальные проекты, например, ввести в России латинский алфавит.

Гуляя по красивейшей набережной Онеги в Петрозаводске, я разглядывал разнообразные скульптуры, привезенные туда из многочисленных городов-побратимов, и удивлялся, как выгодно эти непохожие друг на друга, оригинальные работы на языческие, христианские и чисто карельские темы отличаются от каменных мужиков на конях, понатыканных в городе Р. Может быть, и Рязань производила бы более благоприятное впечатление, если бы не был до такой степени вытравлен угро-финский элемент…

И вспоминал я двух своих хороших рязанских знакомых, достойных представителей этого славного этноса. Телеоператор Валерий Карпушкин — кладезь юмора и жизнелюбия, совершенно не соответствующий распространенному представлению об угро-финнах как о мрачноватых, тугодумных интровертах. И Николай Потапов, возможно, лучший в Рязани тележурналист.

И в Карельской деревне, в Кандапожском районе, любуясь на темно-зеленые, прекрасные карельские леса, купаясь в местном озере (Мунозеро назывется) я думал о нелегкой суде угро-финского этноса, который губит и вымаривает извечный российский централизм. Он бьет по всем, но по карелам, пермякам, чувашам, мордвинам и удмуртам он бьет особенно больно. На ум приходили строчки красивого и яростного стихотворения Юрия Нестеренко:

Серость в мыслях и лицах, наследственное косоглазие
Да сутулые спины, безропотно ждущие плеть,
Сквозь лохмотья Европы бесстыдно таращится Азия

<..>

Нет, Московия — вовсе не Русь, это лишь территория,

Где кремлевские ханы держали народы в плену.

Антон Семикин

Источник: Наша Рязань