Иллюзия прекрасного мира

Уже в четвертый раз в Перми на международном этнофутуристическом фестивале «Кamwa» музыканты, художники, ученые и публика пытались пусть всего несколько дней, но жить так, как будто нет границ между странами и народами, между видами и жанрами искусства, и нет стены между поколениями.

Исток один, притоков — много

Четыре фестивальных дня едва вместили многочисленные события «Камвы»: выставки, концерты аутентичных и экспериментирующих исполнителей, уже ставшие традиционными «Праздник нового хлеба» и программу «Этномода», форум, посвященный этнотуризму, мастер-классы по игре на музыкальных инструментах, по танцам и ремеслам.

На «Камве», подчиняясь названию (финно-угорские слова «кам» (шаман) и «ва» (вода) сливаются в подобие имени реки Камы), творческие акции и темы перетекали одна в другую, смешивались, как источники, питающие одну реку. Семинар по этническому туризму сменялся настоящим праздником этнотуризма в архитектурно-этнографическом музее Хохловка. Дефиле от профессионалов этномоды — стихийным «парадом» народных одеяний и рукодельных оберегов и фенечек на зрителях. «Во кузнице», исполненная на шотландских волынках, – мастер-классом пермских кузнецов. Дискуссия о народной культуре на программе «Аутентика» — всеобщими хороводами и игрищами.

Вообще, «Камва» – далеко не рядовой фестиваль, где просто дается срез того или иного вида искусства. Начавшись с продвижения этнофутуризма, «Камва» стала лабораторией, дискуссионной площадкой, творческим и общественным движением. Это уже особая система координат, где в центре – иные ценности, нежели в обществе потребления. Вокруг «Камвы» собираются люди, которые не просто увлечены идеей сохранения и преобразования традиционного искусства, но искренне заинтересованы в том, чтобы жить в мире с особыми культурными и духовными основами. И – камертон общественных настроений – таких людей довольно много. В Хохловке я выведывала у русокудрого юноши в льняной рубахе, который давал всем желающим мастер-класс обращения с ручным жерновом, сотрудник ли он архитектурно-этнографического музея или участник какого-либо фольклорного объединения. И получила ответ: «Нет, я волонтер. Просто внутренне очень согласен с тем, что несет «Камва». Потом оказалось, что волонтеров, сотрудничающих с фестивалем не за деньги, а за идею, год от года все больше. А уж зрителей и на программах фестиваля в закрытых залах, и на открытых площадках – тысячи.

Секрет интереса к «Камве» можно объяснить тем, что практически все сферы искусства сегодня откровенно коммерциализированы, «заформатированы», а здесь собираются артисты удивительно искренние, сверхувлеченные, глубокие и не искалеченные шоу-бизнесом. Здесь даже пресловутое слово «формат» практически не имеет смысла: о каком формате может идти речь, когда в рамках одного фестиваля играют электронные музыканты, танцуют индийские цыгане, проходят мастер-классы по капоэйре (симбиоз танца и боевых искусств) и гончарному делу?

Освоение и присвоение

Двухдневная музыкально-разговорная программа «Аутентика» подняла самые серьезные вопросы традиционного исполнительства. И в первую очередь – так называемого «вторичного» исполнительства, когда народную крестьянскую манеру воспроизводят люди, выросшие в иной культурной среде.

Самая серьезная претензия к современным этномузыкантам в том, что они поют «бабьими» голосами, причем не только молодые женщины, но и мужчины. «Более того, сегодня большинство мужских казачьих хоров поют «бабьими» голосами, — подчеркивает проблему известный пермский собиратель и исполнитель фольклора Валерий Жук. — И выхода из этой ситуации нет. Фольклорный материал записывается преимущественно от пожилых женщин. Не случайно в мире фольклористики существует термин «бабушки», подразумевающий вовсе не родственные отношения, а вот термина «дедушки» нет».

Но в ходе дискуссии выяснилось, что говорить нужно не о точности воспроизведения народной манеры, а о степени «присвоения» музыкальной культуры. По-настоящему талантливый музыкант быстро перестает копировать, но начинает жить в выбранной системе координат. Яркий тому пример – участница «Камвы», исполнительница удмуртских и бесермянских крезей Маша Корепанова. Молодая девушка с мягким, «сопрановым» голосом в жизни, поет она завораживающе низко, настолько, что многие слушатели считают ее манеру горловым пением. «Так пела бабушка-бесермянка из села Юнда, пение которой я записывала еще в 16-летнем возрасте. Сначала я действительно старалась копировать ее вокал. А потом перестала «притворяться», но петь иначе уже не смогла – этот голос стал моим, настоящим», — объясняла Маша участникам «Аутентики». Именно это «присвоение» позволяет Маше не только петь крези в аутентичной манере, но и свободно импровизировать с этими напевами в экспериментальных проектах.

А в Хохловке традицию осваивали десятки горожан. Там на лугу не один час продолжались хороводные игры, и едва ли не половина участников были в народных костюмах – большая часть играющих набралась из зрителей. Впрочем, как справедливо заметил Валерий Жук, «аутентика – это когда нет исполнителей и зрителей, но когда все участники». А народные летние игрища так хороши, что и самая «продвинутая» молодежь быстро входит во вкус. Например, водящий в круге вслепую указывает пальцем на кого-то в движущемся хороводе. Если выбранный оказывается противоположного пола, то ему приходится тоже войти в круг. На счет «три» молодые люди должны повернуть голову. В одну сторону повернули – надо целоваться! Столько раз, сколько хороводящие назначат. Могут три поцелуя присудить, а могут и тридцать! Сначала участники стесняются, едва щеками касаются. Но вскоре от дурнопьяного запаха полевых трав, от летнего марева, от песенного ритма по крови что-то такое разбегается, что и впрямь хочется жарко и жадно целоваться с тем, на кого палец укажет.

Камвастан

Органичное владение традицией позволяет обнаруживать такие глубокие корни, что дух захватывает. Например, сколько бы ни писали ученые об индо-иранском происхождении многих европейских народов, эта информация остается в голове абстрактным знанием. Ровно до тех пор, пока не посчастливится попасть на музыкальную сессию вроде той, какая случилась в последний день «Камвы».

Одним из ведущих гостей феста был коллектив «Саяри» из самого «цыганского» штата Индии — Раджастана. В программе «Саяри» соединились индуистские, исламские и цыганские традиции, раги (ритуальные индийские песнопения) сменялись бешеным танцем… И вот, отыграв на фестивале, музыканты и танцовщицы «Саяри» пришли на свободную музыкальную площадку. Усевшись прямо на полу концертного зала, мужчины заиграли что-то свое на таблах и дудочках. Через пару минут девушки из ансамбля «Суюрка» начали петь русскую песню Курской области – и она легла в индийскую мелодику и ритмику так, как будто и была написана для этой музыки. Потом украинки из фолк-банды «Даха-Браха» завели свой, малороссийский напев… и он тоже совпал с индийской мелодией. Индийцы радостно улыбались и играли, девушки-танцовщицы звенели ножными браслетами… И была одна музыка на всех. Кто знает, может быть, появившись давным-давно в пределах Индостана, эта мелодия и впрямь ушла бродить по белу свету с кочевыми цыганами, предками нынешних раджастанцев, и, в конце концов, добралась до Поволжья, до Камы.

Для музыкантов-традиционалистов такая свободная импровизация, отменяющая всякие границы, – штука естественная. И вряд ли можно более выразительно продемонстрировать, что люди до сих пор несут в себе некую изначальную общность, несмотря на то, что за ними – века развития различных культур. В такие моменты приходит понимание, что главный смысл «Камвы» — поиск потерянного всеобщего рая, золотого века человечества. Не на прикамских территориях – в сердцах, умах, генной памяти.

Преображение внутреннего мира

Концепция «Камвы» срифмовалась с идеями этнотуризма и экотуризма. На форуме «Этническое многообразие Пермского края как объект туризма», который прошел в рамках фестиваля, выяснилось, что самый популярный в регионе маршрут выходного дня проходит не по аквапаркам и прочим центрам развлечений, а охватывает историко-культурные центры края – города Усолье, Соликамск и Чердынь. Говорят, многие туристы отправляются в эту поездку по 5-6 раз. Есть в регионе туроператоры, нацеленные на работу с детьми и подростками. Для этой категории туристов действуют маршруты, основа которых – возрождение истории и мифологии древних вогулов (коренного для Пермского края народа манси). Юные туристы на маршруте успевают и в пещеры спуститься, и танцы в этнофутуристических костюмах потанцевать, и из лука пострелять.

С посещением деревень дело обстоит сложнее. Здесь дело не только в том, чтобы создать для туристов необходимые условия (с этим в Пермском крае ничуть не лучше, чем в Удмуртии, да и во всей России), но и в том, чтобы деревенских жителей подготовить к нашествию гостей.

На семинаре обсуждались технологии, допустимые при этнотуризме. Очевидно, что подобные маршруты не могут быть поставлены на поток. «В одну деревню мы можем привезти туристическую группу не чаще, чем два-три раза в год», — говорит один из пермских туроператоров. И это понятно: только так можно избежать дискредитации идеи, не нарушить естественную жизнь национальной деревни. Иначе все превратится в дурной театр, который развратит деревенских жителей и не принесет туристам того духовного просветления, которое есть сейчас.

А пока деревенские бабушки встречают редких туристов как долгожданных гостей, от души поют им гостевые песни, накрывают стол с повседневными для Пермского края крестьянскими кушаньями – жареной свежевыловленной щукой, моченой брусникой, вареной картошкой. И туристки-горожанки, которые до этого в кафе высчитывали калории, тут азартно машут руками: «Ай да ладно!» — и сметают все угощения подчистую. А заканчивают маршрут новоявленные этнотуристы с перевернутым сознанием и со слезами на глазах. «Из литературы все это знаем, а увидели своими глазами – и комок в горле, и ощущение преображения мира», — пересказывает туроператор типичные отзывы.

P.S. Люди, попадая на пространство «Камвы», как-то легко и быстро принимают ее культурные и этические нормы. На многочасовом концерте на открытой площадке в Хохловке вообще не было алкоголя, но в искусственных стимуляторах и нужды не было: неистово-прекрасная музыка и творческая атмосфера будоражат нервную систему гораздо сильнее. Здесь никто не испытывает неловкости от переполнения любовью и радостью (в повседневной жизни мы будто стесняемся находиться в гармонии с собой и миром). «Камва» – это иллюзия, что в мире все может быть хорошо», — точно сформулировала директор фестиваля Наталия Шостина. Да, иллюзия. Но туда хочется вернуться.

Анна ВАРДУГИНА

Источник: Удмуртская правда